Всего одна газетная строка…
Когда в редакцию приходит мой дорогой друг Раиса Поликарповна Полубедова – активный участник хора ветеранов, труженица тыла – на душе становится светлее. От этой женщины веет добротой и теплом. Иногда она приносит заметки об очень хороших людях – таких же, как сама. Она рассказывает мне о своей молодости, о нелегких военных и послевоенных годах, дает неоценимые жизненные советы. На этот раз она пришла с февральским номером районной газеты в руках.
— Здесь опубликована статья Бориса Подлипалина «Спасибо вам, фронтовики-педагоги». В ней рассказывается о трех парнях из деревни Красногоровка, ушедших добровольцами на фронт. Один из них, Иван Подлипалин, был женихом моей любимой подруги Вали Ролдугиной. В статье его брат Борис пишет: «У каждого из этих троих ребят были свои мечты. Но не суждено было им осуществиться – грянула война». Так вышло, что я знаю, о чем он мечтал, и хочу рассказать об этом в память о нем.
С 1940 года Иван ухаживал за Валей. Каждый вечер он, красивый смуглый парень, приезжал из Красногоровки на велосипеде в форменной отцовской железнодорожной куртке. Пока Валя прихорашивалась, этот неподражаемый балагур и говорун садился у плетня с ее братьями, а те, раскрыв рты, слушали его байки. Он был мастер травить анекдоты. Я до сих пор помню, как Иван с выражением и в лицах рассказывает: «Однажды цыган пришел покупать арбуз. «Почем?», — спрашивает. «Рупь штука», — пошутил продавец. Цыган обрадовался, что так дешево, и говорит: «Давай три!» А арбузы огромные. Он взял один в одну руку, другой в другую и, указывая на арбузный хвостик, просит: «Дай в зубы». Находчивый продавец развернулся и со всего маха – на тебе в зубы!» Далеко по селу разносился ребячий гогот.
Потом выходила нарядная Валя, и все шли на «матаню» — деревенский «пятачок», куда собиралась молодежь. Играли на гармошке, на балалайке, Иван – на гитаре. И плясали не всей толпой, как сейчас пляшут, а парочками, ручейком, друг за другом. Выходим, например, мы с Валей, она запевает, а я приплясываю:
«У меня матаня – Ваня,
Не хотела говорить.
У подружки – тоже Ваня,
Приходится повторить».
Плясали всю ночь, до зари, и никто никого не обижал.
Потом Иван провожал девушку до дома — и на Красногоровку.
Однажды он послал на своем велосипеде соседского мальчишку с письмом к Вале, которое она потом очень долго хранила:
«Когда бы был я птицелов,
Ловил бы птиц я, сколько мог.
А ту, что краше и милей,
Кормил бы лучше и сытней.
Она была б женой моей».
Вот такое было объяснение. Тогда ведь было стыдно вслух говорить о любви.
В 1941 году, после окончания школы, в самом начале войны, Иван с товарищами написали заявление с просьбой отправить их на фронт добровольцами. Но, так как они были еще слишком молоды, повестка пришла только в 1942. Перед его отъездом они с Валей зашли ко мне. Хорошо помню его слова «Ну, или грудь в крестах, или голова в кустах». Разве могли мы тогда понять, что такое война? До сих пор корю себя, что не сказала ему никаких теплых слов, не пожелала вернуться живым и невредимым и даже не попрощалась. Мы тогда были так воспитаны, что слова лишнего сказать стеснялись. На другой день он уехал.
Теперь, собравшись с подругами в редкие праздники, Валя пела:
«Пойду в сад на самый зад,
Сорву горсть смородины.
Кого любила, проводила
На защиту Родины.
Когда кончится война,
Пойдут ребята ротами,
А я залетку своего
Встречу за воротами».
Да не суждено ей было встретить голубя своего сизокрылого. Писем от него все не было и не было. У Вали осталась большая фотография Ивана, которую она часто доставала, нежно гладила и разговаривала с ней. Очень она переживала. Наконец не выдержала и послала запрос в наркомат обороны. Вскоре пришел ответ: «В числе погибших и без вести пропавших не числится».
А через некоторое время семья получила похоронку, в которой сообщалось, что полковой разведчик Иван Подлипалин погиб в бою при освобождении Воронежа. Посмертно награжден правительственной наградой.
Для Вали тогда белый свет померк. Казалось, все хорошее позади. С тех пор она на праздниках веселых частушек не пела. Если споет, то:
«Ой, проклятая война,
Что же ты наделала… – голос Раисы Поликарповны срывается, подбородок дрожит. —
Ты убила мого Ваню,
Красивого, белого».
Секунду передохнув и взяв себя в руки, она продолжает:
— Валя закончила Усманское педучилище, вышла замуж, работала учителем в Зейделевке, Кузовке, в последнее время преподавала русский язык и литературу в Синявке. И всю жизнь помнила Ивана, носила в сердце его имя. Вот, казалось бы, всего одна газетная строчка – «их мечтам не суждено было осуществиться», а за ней – ломка человеческих судеб, душевная драма, неутихающая боль. Ведь это как будто про них с Ваней поется:
Наверно, я до срока стала старой,
Да только в этом нет твоей вины.
Какой бы мы красивой были парой,
Мой милый, если б не было войны…»
Больше, как ни старалась, Раиса Поликарповна не смогла сдержать слез.